Орла не умела готовить. То есть, сама не считала свои умения полноценной кулинарией. Она умела довести до ума покупную еду с помощью современных технологий. Умела разморозить креветки, выкупать их в простеньком маринаде и сунуть в духовку на какой-нибудь из десяти режимов, чтобы потом они отдаленно приобрели такой привкус, будто были зажарены колоритным аргентинским поваром на гриле под открытым аргентинским же небом где-нибудь в двух шагах от моря, под звуки опять-таки аргентинского танго. Но это трудно считать умением, с учетом, что такие духовки нынче комплектуют чуть ли не во все новостройки среднего класса и выше, а рецепты маринадов печатают на упаковке креветок. Точнее было бы сказать, что Орле было не лень со всем этим возиться.
Кроме того, Орла плохо знала, чем кормить такого человека, как Питер Бриггс. То, что у нее был полный отчет о его личной и профессиональной жизни, не спасало. Одна лишь медицинская карта подсказала, что он не страдает аллергиями, и на том спасибо. Орла не ставила себе задачу приветить его чем-нибудь настолько же очаровательным, как готовка его матушки, например, но и совсем голодным человека оставлять тоже обидно, особенно в контексте атмосферы расслабления. С другой стороны, она же весьма ясно пригласила его на вино и сыр, так что креветки, овощи, хлеб, все, что доходило до кондиции в разных отделениях духовки уже, по идее, превосходят ожидания.
С минуту постояв в размышлениях, Орла решительно хмыкнула сама себе, очень медленно наклонилась, чтобы не потревожить прикорнувшего у нее на плечах змея, и перенесла всю посуду и деревянную доску с сырами  с обеденного стола на кофейный между диваном и телевизором. Собрались же полу-официально и не слишком полноценно трапезничать, а манерная салфетка на коленях не шибко способствует усыплению бдительности.
Сыры были даже из настоящего молока, подарок от маменьки, компенсирующей недостаток внимания прошлых лет. Как и вся эта квартира. Орла огляделась на предмет порядка. Но придраться даже ей самой было не к чему: вид у комнаты был почти такой, как на фотографиях о продаже. Ей, как ни странно, нравилось поддерживать именно такой порядок, чисто эстетически пустота и аскетизм импонировали. Впрочем, само собой, совсем необитаемой атмосферы тут не было: верхняя одежда на вешалке у двери, баночки-тюбики рядком под зеркалом, электронная рамка с изредка меняющимися фотографиями. И террариум, разумеется.
Орла подошла к нему, отодвинула стеклянную дверцу и протянула в проем руку. .
–Лезь, – осторожно подтолкнула массивные кольца в сторону террариума, но Бальтазар упрямился, –Лезь, у меня скоро гости, тут надо закончить. Потом еще погуляем.
Нет, конечно, она знала, что питомец не способен понять ее очень рациональные доводы, но многие владельцы зверушек рано или поздно начинают хоть сколько-то с ними разговаривать. Да и специалистам можно верить про тон голоса, его животные вполне отличают. Но Бальтазар отличил и наплевал.
–Как хочешь. Сам возмущаться будешь, – она оставила дверцу открытой и вернулась к кухонному уголку, если его можно так назвать. Как раз щелкнул закипевший чайник. Орла достала бокалы, подержала их над паром и принялась протирать полотенцем. От таких обильных движений руками удав завозился и стиснул хватку, в том числе вокруг самой шеи хозяйки, но та и бровью не повела: –Вот об этом я и говорила.
Она потом еще два раза подносила Бальтазара к его гнезду, но тот продолжал упираться, предпочитая сопровождать Орлу, пока она вытаскивала из духовки по очереди всю снедь, раскладывала по тарелкам и ставила на стол, наполняла ведерко льдом, помещала в него бутылку из холодильника, выискивала в ящике штопор.
Все бы ничего, но Бриггс пунктуален, в оговоренное время раздался стук в дверь. Орла бросила взгляд на крошечный экран у двери, показывавший посетителя, а потом еще один, укоряющий, на удава. Перед тем, как открыть, закинула в ванную блузку, в которую собиралась успеть переодеться до прихода гостя. Но пришлось открывать так, в незамысловатой рубашке.
–Добрый вечер, – приветливо улыбаясь, она уже решительно, хоть и бережно снимала тяжелые живые кольца с шеи, –Простите, не собиралась встречать вас так эффектно, но он упрямился. Проходите.
Отступила от двери и кивнула в сторону дивана, а сама подошла к террариуму и настойчиво подтолкнула Бальтазара внутрь. На этот раз змей поддался. Закрыв дверцу, Орла повернулась к Бриггсу и снова улыбнулась.
–Именно сегодня захотел погулять подольше. И я прошу меня извинить еще на полминуты, – она управилась в ванной даже быстрее и с переодеванием, и с мытьем рук, и с краткой корректировкой прически.

Переодевание было не кокетством перед Бриггсом, а практической необходимостью: рубашка, которую всю обползала змея, должна отправиться в стирку, как после любого другого питомца. Ну а то, что блузка была более женственная и изящная – так это совпадение. Орла, как и все нормальные люди, подбирала себе одежду, особенно не рабочую, опираясь и на удобство, и на уместность, и на украшение собственного образа вне зависимости от того, кто еще его увидит, кроме ее отражения в зеркале. Мысль выйти к Бриггсу голой тоже мелькала, хотя бы просто посмотреть реакцию на лице. И не только на лице. Но такие выходки лучше подходят для ширпотребных сериалов. Или для третьего свидания.
–Мне тоже не доводилось никого так встречать, – она приняла бутылку, посмотрела этикетку, но в лице не изменилась – не разбиралась в винах, –Спасибо. У нас амбициозные планы, – с ухмылкой кивнула на ведерко на столе с собственной заготовкой.
Что славно, она не чувствовала неловкости или скованности ни в себе, ни со стороны Бриггса. Не то чтобы Орла ожидала этого, но приятно все же в некоторых предположениях не ошибаться. Так-то понятно, конечно, что оба взрослые, сознательные люди, многое друг о друге уже выяснили за пару кликов, а теперь просто собираются спокойно, интеллигентно и приятно провести вечер.
Орла вытащила вторую бутылку изо льда и пару мгновений сравнивала обе. Потом вскинула голову с улыбкой.
–Мое десертное, так что логичнее начать с вашего, если вы не против, – она вернула свою бутылку в ведерко, а Бриггсу протянула штопор, –Окажете честь?
Не потому, что мужчина должен поухаживать, а потому что духовка тихо пискнула, возвещая о готовности хлеба с какими-то травяными добавками, больше для аромата, чем для вкуса. Тоже из заморозки, разумеется, но вполне съедобно, особенно, пока теплый. Еще корочка хрустит и запах по комнате приятный. Орла отрезала несколько кусков, остальное накрыла салфеткой и все вместе принесла на стол. Потом с благодарностью взяла один из бокалов, сделала приглашающий жест в сторону дивана и сама устроилась в любимом углу, подобрав под себя ноги.
–Итак, какое первое впечатление? – она с вопросительной улыбкой окинула взглядом и комнату, и стол.

–Лучший отдых – это смена деятельности, – Орла отпила вина, действительно вполне недурного на ее неискушенный вкус, и повела плечами, –Я люблю делать уборку. А пыль может существовать, но не позволять же ей отвоевывать стратегические позиции, особенно перед приходом дорогих гостей, – улыбнулась и отсалютовала Бриггсу бокалом.
Не говоря уже о том, что этот дизайн интерьера несколько обязывал, на глянцевых поверхностях все очень заметно. Малейшая пыль сразу резала глаз, а после уборки правильными средствами  комната обретала достаточно новый, почти нетронутый вид. А еще ворох психологических факторов, завязанных не только на плотности жизненного графика, но и на самооценке. Запускание себя и своего жилого пространства – один из первых признаков морального упадка, потери уважения к себе, сомнений в ценности собственной жизни. Желание поддерживать вокруг себя порядок и красоту всего лишь обозначает заботливое отношение к себе и...
Орла сделала еще глоток вина, мысленно пиная себя отвлечься от всей рабочей теории.
В ответ на комплименты она улыбнулась и даже склонила голову на мгновение. Почти смущенно. Не ожидала, что ее бесхитростные труды вызовут столько похвалы. Впрочем, большую роль наверняка сыграла эстетика. Орле нравилось, когда даже самые скромные угощения оформлены аккуратно и со вкусом. Это превращало элементарные блюда из заморозки в пятизвездочное воплощение фотографии из кулинарного журнала или ресторанного обзора. Она считала и Бриггса, и себя в первую очередь вполне достойной таких стараний.
Поставив бокал, Орла все с той же улыбкой дотянулась, взяла одну из тарелок и положила на нее понемногу всех своих сегодняшних ухищрений.
–Я не знала ваших вкусов и не хотела оставлять вас голодным, – вместе с вилкой и салфеткой протянула тарелку Питеру, –Мне кажется, вам тоже нечасто выпадает случай так поужинать, – собрав себе аналогичную порцию, Орла снова взяла свой бокал и откинулась на спинку дивана, а затем негромко усмехнулась, –Или же я просто прокладываю путь к вашему сердцу. Как учили – через желудок.

–Ничего, я уже тоже себя одергивала, чтобы не уходить в анализ, – Орла кивнула с понимающей усмешкой, –А добираться до сердца может быть столько причин, вам ли не знать.
И это даже могло бы быть забавно, если бы не было правдой. Орла не знала всех подробностей заграничных заданий таких сотрудников Службы, как Бриггс, но чтобы благополучно проводить им полноценный осмотр, разумеется, ей нужно было знать принципы и методы их работы как минимум в общих чертах, а так же иногда разбирать частные случаи.
В ответ на еще один комплимент ее стараниям она с довольной улыбкой кивнула, хотя уже до этого поглядывала на Бриггса, все-таки с некоторым облегчением убеждаясь, что он не в худшую сторону меняется лицом после первого же куска. Неуверенность в том, что на вкус все так же хорошо, как и на вид, была вызвана именно тем, что Орла редко готовила, а еще реже – для кого-то, кроме, разве что, удава, но покупка живой крысы ему на удушение больше влияла на характер, чем на кулинарные способности, конечно.
Откланяться от запланированной программы тоже было легко, потому что, как таковой, запланированной программы толком не было. На крыше здания Службы Бриггс озвучил подозрение, что Орла заучила легенду, в которую сама себе напоминает не забывать верить, так что сейчас просто говорить о ней самой, или даже в простой беседе выведывать ее мнение на... Да на любую тему – это уже запланированная программа.
–Я предложила узнать меня получше. Вы согласились, – она несильно пожала плечами и как-то очень незамысловато улыбнулась, тоже безо всякого подтекста, –Обычно пациенты не хотят узнать специалиста получше. А это, – она в одном жесте и отсалютовала бокалом, и обвела рукой стол, –Простой и приятный способ познакомиться. Здесь, дома я, должно быть, наиболее настоящая. 
Ни голосом, ни словами она не пыталась давить на жалость, говоря, что сеансы – общение исключительно одностороннее. Это не беседа двух закадычных приятелей и если не возникает привязанности или поверхностной симпатии, то большая часть сотрудников просто относятся к визиту, как в медицинскому осмотру, не слишком заморачиваясь на тему личных впечатлений.
Орла прожевала очередную креветку, тронула губы салфеткой, отложила тарелку и повернулась на своем месте боком, кладя одну руку на спинку дивана и подпирая голову. Снова улыбнулась, делая еще глоток вина.
–Я действительно люблю то, чем занимаюсь, но время, проведенное дома, в хорошей компании и с недурным вином – совсем не жертва. А вы считаете, что были неправы? – только задав вопрос, прикусила язык, с досадливой улыбкой мельком посмотрела в сторону, мысленно укоряя сама себя, потом снова на Питера, улыбаясь уже с толикой покаяния, –Как видите, я тоже снова работаю.

Отредактировано Orla Rafferty (2015-03-27 01:10:40)

–Попробуйте еще выпить, – Орла уже не просто усмехнулась а издала полноценный смешок, обозначая шутку и полное отсутствие обиды на его слова. Отчасти они затем сегодня и собрались, чтобы выяснить, откуда ощущение легенды и слишком официального отношения. Заодно Орла сама протянула свой пустой бокал – ведерко с вином стояло ближе к Бриггсу. У нее были догадки, почему он так реагирует на нее, но высказывать их пока рано. Да и вообще стоит ли? Многие знания – многие печали. Орла даже будучи хорошим психологом затруднялась не анализировать поведение окружающих людей. Одно дело повар, не прикасающийся к плите дома, другое дело она, автоматически выхватывавшая всяческие признаки из чужого поведения. Если бы эту часть ее мозга можно было отключать кнопкой или рычагом. Даже вино ничего толком не вымывало.
–Ваш интерес мне приятен, как и ваше общество, и не только на рабочем уровне, разумеется, - это она произнесла уже с самым серьезным видом, и снова без единого намека или подтекста, хотя казалось бы, суть сказанного обязывала хоть посмотреть более многозначительно или как-нибудь замысловато изогнуть бровь.
–Хобби... Я довольно много читаю, отчасти к этому обязывает работа, нужно быть в курсе развития науки, – увы, в нынешнее время это увлечение не всегда очевидно – в домах больше не водилось книжных полок, –Но и для себя тоже. В основном – романы и биографии. Еще с одним моим увлечением вы уже знакомы, – Орла кивнула в сторону террариума, где Бальтазар свернулся кольцами на близкой к стеклу ветке и не мигая наблюдал за диваном, –Еще... Люблю гулять по городу, особенно с музыкой. Помогает отвлечься от работы. Потому и спрашивала про ваши любимые места, – она улыбнулась, пригубив бокал для короткого глотка, –И йога четыре раза в неделю. Без фанатизма и приветствий солнца, конечно, – хмыкнула, выражая почти пренебрежительное отношение к означенному фанатизму, а затем улыбнулась.
Коврик под кроватью, а форма в шкафу – вот и это хобби не бросается в глаза при беглом осмотре квартиры. После короткой паузы, в ходе которой Орла смотрела на Бриггса так, будто бы даже решалась на что-то, следующий вопрос задала по прежнему дружелюбным тоном, не пытаясь казаться профессионалом на работе.
–Вас... Вас смущает, что вы не видите во мне недостатков?

Отредактировано Orla Rafferty (2015-03-23 23:49:56)

Тут она скорее угадывала, но угадала, как выяснилось. Орла склонила голову набок с таким видом, будто следующая фраза требовала преодоления в первую очередь природной скромности:
–А не может такого быть, что я просто вписываюсь в ваши вкусы? – в голосе не скользнуло ни снисходительности, ни покровительства, ни нравоучения, ни соблазна, ни заигрывания, –Недостатки во мне видят те, кто не любит рыжих, голубоглазых, высоких, тощих, аккуратных, спокойных. Или психологов. Или женщин. Любители творческого беспорядка взвыли бы в этой комнате. Как и любители яркого, спонтанного поведения – в моем обществе. Недостатки и достоинства понятия относительные, а моя концепция совершенства может всего-лишь совпадать с вашей.
Она понимала, что реплика Бриггса требовала еще более развернутого ответа. Он не задавал прямого вопроса, но очень любезно обстоятельно выразил то, что именно вызывает удивление. Сделав еще солидный глоток, Орла поставила бокал себе на колено, не переставая его придерживать, разумеется. Почему бы и не ответить развернуто, раз уж такое дело.
–Я увлеклась человеческим поведением еще в детстве. Помню, что донимала учителей вопросом "почему люди любят?" Когда стала читать книги по теме психологии, на место одних вопросов пришли другие. Понимая и угадывая чужое поведение я казалась себе особенной и, чего греха таить, более сильной. Но мне хватило... Едва ли ума – скорее души – использовать свои наблюдения во благо. До поступления в колледж я знала, что хочу стать психологом, помогать тем, кто не справляется сам. Понимание себя ведет к принятию, прощению, миру с самим собой. Мне приятно приводить людей к миру. За этим частично стоит тщеславие, разумеется. Со временем меня все больше стали интересовать сложные случаи. Я долгое время работала с заключенными. Я копалась в них, – Орла и бровью не повела, произнеся такое противоречивое словосочетание, – в самых запущенных закоулках, в самых грязных извращениях, слушала их оправдания самых гадостных и бесчеловечных деяний, лезла в самое болото их обид, ужасов, злобы, гнева, растоптанных обрывков и обломков морали, заменившее им душу. Работа в Службе – это опять новый уровень. Депрессии от состояния внешнего мира и от заданий, уныние, потеря веры в будущее и в ценность жизни, истерики, попытки людей не скатиться к тому состоянию, которое я наблюдала в тюрьме. Разумеется, не все. И даже не большинство. Но я не могу отказаться от того, что знаю, от того, как бывает и как до этого доходит. Поэтому после рабочего дня я хочу создавать вокруг себя красоту и покой. И в доме, и в себе. Я хожу в город смотреть, как наступает будущее, в котором система еще более отлажена и во мне все меньше нужды. Мне необходимо некоторое одиночестве, потому что становлюсь слишком важной частью многих жизней и чувствую ответственность за них. Мне трудно строить какие-либо отношения, потому что я слишком хорошо знаю, как они строятся, раздражаю людей тем, что понимаю их порой лучше, чем они понимают себя. Моими знаниями так же пытаются пользоваться под видом дружбы. Отключать в себе свою профессию тяжело отчасти потому, что без нее я чувствую себя менее ценной для общества, которое в ней нуждается.
Раздался стеклянный треск. Орла, за все время нечаянно-масштабной речи неотрывно смотревшая на Питера, непонимающе нахмурилась, а потом проследила за его взглядом – на свою руку, сжимавшую бокал. Вернее то, что от него осталось.

Диван это всего лишь вещь. Как и брюки. Можно или отмыть, или заменить, не велика потеря.
Орла смотрела на свою руку не с потрясением, а с научным интересом. С таким же видом исследователь смотрит, как подопытная крыса в пластиковом лабиринте изменяет своим привычкам и рисует карту или даже вовсе плюет на запрятанный кусок сыра и усаживается покурить. Боли не было, осколки только кое-где задели кожу, но это так, легкое покалывание и струйка крови. В первую очередь появилось желание анализировать. Не степень серьезности пореза, разумеется, а причину, по которой Орла вдруг ни с того ни с сего так стиснула бокал, что костяшки пальцев перестали белеть только сейчас.
Но, как ни обидно, вот теперь-то в голове и было пусто. Ни зацепки, ни идеи, ни ниточки, к которой подступиться и начать разматывать. Без стороннего, бесстрастного, объективного взгляда новое явление оглушило, по крайней мере на ближайшее время. Надо будет потом записать и не забыть рассказать на следующем приеме у собственного специалиста. А пока Орла нашла в себе силы улыбнуться, вполне наслаждаясь этим ощущением, когда не проступают немедленно какие-то признаки или из них невозможно сразу построить диагностическую цепочку. Только предполагать.
Отвлекла любезная забота Бриггса. Орла не стала с ним спорить или яро отказываться от помощи. Когда понадобилось – изменила позу, чтобы легче было дотянуться до осколков. Потом невозмутимо согласилась с предложенным методом обработки раны, поднялась следом и подошла к раковине. Холодная вода приятно текла по начинавшей побаливать ладони. Идей анализа так и не поступало. Вот и хорошо.
–Я не всегда уверена, что остальное, кроме работы, представляет ценность, – она пожала плечами и махнула здоровой рукой, по прежнему говоря ровно, спокойно, не давя на жалость, –Есть, за зеркалом в ванной. Верхняя полка, справа.
Когда Бриггс вернулся с добычей, улыбнулась мягче, с оттенком сожаления.
–Я не собиралась говорить так пафосно и тем более бить посуду. Извините.

Теперь, когда в голове не вились умозаключения, обнаружение признаков и последствий, проще было то же самое течение мысли распространить с себя на действия Бриггса. Грубо говоря, стоя и глядя, как он обрабатывает ее руку, переводя взгляд с его пальцев на лицо и обратно, можно было просто поверхностно определять – нравится происходящее или не нравится. Происходящее нравилось.
Самооценка у Орлы была не столько занижена, сколько сконцентрирована в первую очередь, опять-таки, на работе. На самом важном и самом искреннем ее увлечении, на страсти, если угодно. Может, аж прямо призвании. Она ценила себя достаточно, чтобы ходить на йогу и прочими методами абстрагироваться от работы, даже если в кабинете хороший человек сквозь рыдания сообщал ей, что не хочет больше жить. После этого все равно надо было завершить сеанс вовремя, дать советы, направить на дополнительное лечение, и закрыть личный файл, не терзаясь. Она знала, что должна отпускать таких людей из своей головы. Даже если потом придет сообщение о состоявшемся суициде. Чтобы ее ценность, как специалиста, была все такой же высокой, ей нужно ценить себя и как не специалиста тоже и не загоняться.
Но человеку свойственно оскальзываться. Особенно человеку ответственному, осознающему, что он работает с хрупкой материей чужой души и несмотря на весь свой опыт не может себе позволить ни мизантропии, ни идиотского оптимизма. Надо верить в людей даже после посещения тюрем и опасаться их даже после знакомства с такими, как Питер Бриггс. И неважно, сколько раз  Орла оскальзывалась, важно сколько раз вставала. Состояние "не всегда уверена" со всеми случается. Иногда сомнение – во всем, вообще во всем мире, и в себе в частности – служит неоценимую службу человеку и человечеству.
После извинения и такой доброй реакции на него, смущение от неожиданного инцидента было исчерпано. Орла подняла глаза на Питера, улыбнулась так же твердо и дружелюбно, будто они не прерывали разговора на уборку и первую помощь.
–Остаться, – она глотнула еще вина, потом отставила бокал и поднялась. Взяла с кровати покрывало, набросила на диван так, чтобы закрыло пятно. Не сейчас же чистку затевать. Сделав Бриггсу приглашающий жест в сторону прежнего места, на пол минуты скрылась в ванной с чистой парой брюк. Вернувшись, устроилась на покрывале рядом.
–Переодеваться два раза в ходе одного ужина. Вот уж не думала, что буду трапезничать так манерно.

Отредактировано Orla Rafferty (2015-03-25 13:00:46)

–Буду знать обязательно, и еще приглашу, – невозмутимо парировала, разумеется, по прежнему без заигрывания, –Вы так интересно на меня влияете.
Анализаторская привычка постепенно включалась обратно и набирала прежние обороты. Хотя тут и без соответствующего образования можно было понять, что атмосфера меняется, но пока как будто сама не знает, в какую именно сторону. Они действительно все выяснили. Орла осталась при своей, все еще невысказанной, но подкорректированной теории о том, почему дневной сеанс не сложился, Бриггс, должно быть, ответил для себя на какие-то аналогичные вопросы и пришел к каким-то выводам. Верные они или нет (в обоих случаях), но научный интерес с его стороны был исчерпан. Кроме того, он выслушал почти полную ее биографию, рассказанную не слишком эмоционально и доверительно, но эмоцией, которую Орла не позволяла себе перед психологами, служил бокал. Это, как и обилие закусок, было "больше, чем договаривались".
–Не знаю, – она ответила, несколько мгновений честно подумав над его вопросом. Потом так же честно взглянула на него. В глазах не было ни смущения, ни вызова. Вот если бы сейчас она с тем же выражением лица придумала ответ, с терминами и длинными словами, то это была бы фальшь, маска, попытка казаться сильнее или умнее, чем она есть. Орла знала, что она хороший специалист, но все-таки не запрограммированная машина.
–Я этого не предвидела и теперь могу только предполагать, и то, это будет субъективное мнение, – без смущения развела руками, давая понять, что рассуждает поверхностно, не претендуя на истину в последней инстанции, –Должно быть, ваш интерес, пусть научный, но выходящий за рамки обязанностей, как-то повлиял. Я вам не понравилась, как специалист, но вы ведь могли ограничиться запросом другого.
Выдержав паузу, она снова поймала его взгляд.
–Кстати, Питер, – кажется, впервые назвала его по имени. Смотрела с осторожным интересом и мягко улыбнулась, –Теперь уже точно рабочее настроение исходит от вас. Если вам в тягость мое общество, мне не хотелось бы его навязывать.

–Ну, позвольте об испорченности моего вечера все же мне судить, – Орла улыбнулась и сделала еще глоток вина. То ли вино слишком слабое, то ли инцидент с битьем посуды помог развеяться, но обычно после такого количества уже подступает ощущение легкого хмеля. А сейчас будто вода в бокале, кислая и с фруктовым привкусом. Взглянув на собеседника прямо, незамысловато и вполне серьезно, она добавила: –Питер, мне очень приятно проводить с вами время. И не хотела бы, чтобы вы жалели о том, что пришли сюда.
Затем Орла придвинулась ближе. Все равно еще очень пуританское расстояние, но теперь смогла дотянуться и коснуться рукой его предплечья. Возле самого локтя, очень невинно, только немного сжала, просто, ободряюще. Дотрагиваться до пациентов – совсем отдельная статья в кодексе ее профессии. На сеансе специалиста и посетителя разделяет хоть журнальный, но стол. Весь контакт, даже самый проникновенный, в первую очередь должен быть словесный и эмоциональный. Но ведь они с Бриггсом не на сеансе и одергивают сами себя, чтобы не работать. И он больше не ее пациент.
Прикосновение трудно было назвать не флиртом, но между уровнями "работа" и "заигрывание" есть еще несколько стадий. Изначально Орла не собиралась подталкивать Бриггса к проявлению каких-то определенных эмоций или доводить его до просветления о нем самом, и теперь ей не хотелось, чтобы он говорил о себе с использованием негативных прилагательных, сожалел о принятом решении или о проведенном с нею времени. Не хотелось не потому, что она психолог и заботиться о сотруднике Службы, а потому, что она человек и заботиться о другом человеке.
Но, конечно... Какой бы вопрос она теперь ни задала, какие бы слова ни подобрала, даже если тысячу раз на пользу и Бриггсу, и атмосфере – все рисковало показаться служебной обязанностью или научным интересом. Они же только что выяснили, что она любит свою работу, любит помогать, с применением своих знаний. У Бриггса нет ни единого повода доверять ей или считать, что она говорит искренне, а не из служебного долга. Хотя в случае с Орлой, ее профессией и ее желанием помогать - где кончается искренность и начинается служебный долг?
И если любые слова все равно обречены, то почему бы не клин клином.
–Не сочтите это издевательством... Или попыткой вернуться к работе, но... Хотите об этом поговорить?  – она усмехнулась. Неловко, почти несчастно, понимая всю нелепость сочетания сути их разговора с заезженной фразой, доведенной до комичности киношного клише.
Он все равно может не поверить, решить, что не работать во время такого разговора она не сможет. И между ними нет доверия, пока даже эмоционального комфорта. Но она должна была попытаться. Отключение внутренней профессии не отменяет человечности. В Орле Рафферти они так тесно переплелись, что трудно отличить, где одно, где другое.

Отредактировано Orla Rafferty (2015-03-25 13:04:52)

Орла склонила голову набок и мягко улыбнулась своим мыслям. Атмосфера понемногу оттаивает. Очень понемногу. В час по чайной ложке. До конца этой встречи не оттает даже до половины, что совершенно неважно – у них не стояло цели ни подружиться, ни вообще добиться чего-либо, кроме приятного, ничего не значащего отдыха с отключением или хоть ослаблением рабочих рефлексов, а значит этот темп был вполне подходящим.
–Нет-нет, я не думаю, что вас такая ситуация удручает или что вас надо спасать от нее, – Орла с улыбкой помотала головой, мягко, но настойчиво подкрепляя этим свои слова, –Вы не больны, вас не нужно лечить или что-то менять в вашем состоянии или ваших приоритетах. Разговор, он... – она выдержала паузу, подбирая слова и тон голоса, чтобы не были поучительными или не звучали, как констатация очевидного, –Он не должен иметь конкретной цели, я не собираюсь работать или там... – оглянулась, как будто ища подсказки у окружающего интерьера, но мгновение спустя вернула внимание Питеру, –Пытаться изменить ваши взгляды. Просто поговорить. Не могу сказать "по-дружески", но подразумеваю именно это. Мне показалось на секунду, что вы сделали какое-то открытие в себе самом, вот и предложила.
Она медленно опустила взгляд на его руку поверх своей. И тоже не отдернула и вообще никак не отреагировала, кроме как машинально отметила, как отличается размер, черты, мягкость кожи. Да и это прикосновение уже было куда более личным, чем дотронуться сквозь одежду или даже придерживать, чтобы пшикнуть антисептиком. Орла предпочла попросту не толковать жеста, а снова посмотрела на Питера с улыбкой.
–Я уважаю ваши приоритеты и не предлагаю ни над чем работать, что-то менять или к чему-то стремиться прямо сейчас. Единственное, чего бы мне хотелось, так это чтобы даже на данной стадии знакомства и при нынешнем уровне комфорта – уж какой есть – вы не тяготились ситуацией, а, по возможности, получили хоть немного отдыха и удовольствия.

Отредактировано Orla Rafferty (2015-03-25 16:22:00)

–Я не совсем так считаю, – Орла на мгновение склонила голову, терпеливо улыбаясь, как родитель, впервые объясняющий ребенку откуда берутся дети, –После исчерпания интересовавших нас вопросов я попросила вас остаться, просто чтобы приятно провести время и тоже ведь хочу быть хорошей хозяйкой, не дающей гостю скучать.
Она с улыбкой, уже, может, менее целомудренной, наблюдала, как вино снова льется в бокалы. Сколько там еще осталось на дне первой бутылки?.. А еще вторая есть. Необязательная, но гипотетически возможная.
Увидев, что Бриггс вытащил таблетку, Орла скорее подумала, что ему такой уже относительно поздний час незаметно и беззвучно пришло сообщение. О срочной явке на работу или же к семье, к сыновьям, например. Но причина оказалась... Занимательнее. Нельзя скрывать, конечно, что Орла несколько удивилась, но выразила это только вопросительно вскинутыми бровями, и для этого ей совершенно не пришлось сдерживаться. Надо только этот ход не рассматривать с рабочей точки зрения. Вообще, не анализировать уже больше, по возможности. Если только Бриггс не спросит напрямую.
Сделав еще глоток вина, Орла поставила бокал на стол и приняла поданную руку.
Музыка была вроде знакома, но скорее смутно, она никогда отдельно ее не искала и не слушала. Может быть, саундтрек из какого-нибудь фильма. Ненавязчивый и без конкретных романтичных, печальных или пафосных оттенков. Собственно, музыка и сейчас должна служить не для создания целого отдельного настроения, а фоном к уже существующему, настолько же неконкретному.
Орла прикоснулась к Питеру достаточно уверенно, чтобы все мероприятие не напоминало первый неловкий школьный "медляк", но и достаточно мягко, чтобы ее еще не сразу можно было обвинить в переходе границ.

–Не отдавайте, – Орла улыбнулась и сама чуть ослабила пожатие – порезанная рука была отдельным аргументом против, –Тем более, что в танце вести положено вам.
Понятно, что это не тот танец, где можно говорить о роли ведущего и ведомой или наоборот. Но пришлось к слову. Бриггс мог упорно считать каждую  реплику Орлы рабочим инструментом, но то была просто шутка.
Кроме того, что он может вот так воспринять любые сказанные ею слова, кроме часто встречающегося у заграничных сотрудников нежелания обрастать якорями на родине по вполне очевидным причинам, вот кроме всего этого существовала еще одна неловкая и нелепая сложность, если рассуждать о служебных романах. Их работа абсолютно исключает это трогательное постепенное знакомство, которое приятно и несколько волнующе всегда, в каком бы возрасте оно не происходило.
А они читали файлы друг о друге. Орла еще и рассказала ему кое-какие дополнительные ключевые моменты. Она знала, где Бриггс живет, когда приезжает, знала о его семье, о его сильных и слабых сторонах, о его прошлом – где учился, что заканчивал... И ведь не потому, что исступленно запоминала факты, а просто личное дело читала только сегодня. И сам Питер знает, что читала. Есть, конечно, вопросы и темы, которые не хранятся в базе данных о сотрудниках, но тут снова риск, что он воспримет вопрос со стороны Орлы, как работу. А какой-нибудь жест спишет на вино.
Танец позволял паузе затянуться с меньшим ущербом для атмосферы. Орла задумчиво улыбалась, глядя то на лицо Питера, то внутрь себя сквозь точку где-то в его плече. Можно сколько угодно взвешивать практический смысл общения и этого вечера в частности, но очевидного-то нельзя отрицать: Питер ей нравился. И тем, что она уже прочитала в его файле, и тем, что увидела за последние пару часов. При всем понимании возникновения определенных чувств, сами психологи их тоже не лишены. Все равно они оба не способны потерять голову – слишком много ею работают. А там уж можно пытаться измерять целесообразность чего-то масштабного в будущем или просто получать удовольствие от того, что есть сейчас. Пусть даже оно в итоге окажется единичным опытом. Орла взглянула на Бриггса без какого-либо томления в глазах, просто улыбаясь, как во время большей части беседы и здоровой рукой чуть сильнее сжала плечо.
–Тебе завтра рано вставать?

Обмен ролями удался на славу. "В вас, Орла, не видно вас – только вашу работу, которой живете". Она не стала ему сообщать, что нечто подобное о себе ей уже говорили, не раз и не два, такие же оперативники, как он. В другом человеке зачастую раздражает то, о чем не хочется вспоминать в мыслях о себе. Живут между масками, помнят по десятку легенд о себе в мельчайших подробностях, а потом, глядя в зеркало, с трудом вспоминают, где еще роль, а где уже настоящее лицо. Орла похожа на них, хоть ее случай и следует рассматривать под чуть другим углом.
Но симпатия, даже неглубокая, дело такое... Подсознательное. И далеко не всегда готовое откликаться на доводы разума.
Где-то на фоне сознания, в послушно притихнувшей рабочей его части, все-таки прошелестела тихая отметка, что более-менее все подтвердилось. Орла не стремилась во что бы то ни стало доказать свою правоту, в ее работе вообще любое упрямство и настояние губительны. У нее не было желания теперь поведать свою теорию Питеру, частично он все сам понимал. Да что там, некоторые люди шутят ведь, что психолог берет плату за то, что рассказывает своему клиенту уже известные тому истины. Чаще всего так и есть.
Но симпатии не отменяет ни его знание, ни ее понимание.
Орла прикрыла глаза и улыбнулась, ощутив прикосновение к виску. Вдохнула из-за него чуть глубже прежнего, потому что физиология тоже иногда глуха к очень практичным и рациональным увещеваниям. Отстраняться не стала, напротив, едва уловимо даже для себя подалась вперед. После короткой паузы, не взглянув на Питера, все еще держа глаза полуприкрытыми и улыбаясь, сказала будто бы про себя:
–Если бы наши желания всегда совпадали с тем, что нам нужно.
Подняла голову так, что в процессе коснулась щекой его щеки. Посмотрела и улыбнулась снова незамысловато. В другой ситуации такой взгляд можно было счесть нейтральным. Почти. Говорила мягко, не напоминая и требуя, и даже толком не констатируя, а просто... Просто произнесла слова:
–Ты не ответил.