Незадолго до обеда на таблетку Орлы пришло сообщение:
«Мне очень нужно с тобой поговорить. Напиши, когда будет пять минут. Встретимся на крыше».
И, хотя она, как обычно, пришла во время, Джошуа, уже ждал, стоя возле парапета и смотря на город.
Погода была отвратная всю неделю, и сегодняшний день не стал исключением. Тяжелые низкие тучи, такие, что казалось, опираются на самые высокие здания, вроде шпиля Кэтсхед, обложили небо до самого горизонта. Дождя не было, зато ветер свирепствовал, и не только на такой высоте, но и внизу, на улицах, сдувая пешеходов и велосипедистов.
Джош дернул молнию куртки до самого ворота, и сунул руки в карманы.
Окружающая реальность очень точно отражала то, что чувствовал, словно даже погода решила поиздеваться. Позлорадствовать.
Куратор попросил зайти к нему сегодня в полдень. Подобный вызов был необычным, но Бриггс не опасался неприятностей – ничего такого не делал в последнее время, чтобы заслужить головомойку. После знакомства с Орлой вел себя практически примерно – то ли она столь благотворно на него влияла, то ли у него все силы шли, чтобы ее растормошить.
Он постучал в дверь кабинета точно вовремя, вошел и остановился за несколько шагов до стола, выслушал неожиданную, а оттого еще более подозрительную, похвалу своим успехам. Инстинкт бил тревогу – это не к добру, но Джошуа ничего не мог поделать, за него все решили. Не мог даже отказаться – с приказами не спорят, им подчиняются. А ему именно приказали собрать вещи и до конца дня убраться в Лидс. И нет, в воскресенье уехать нельзя, хотя в тамошнем отделении Службы его ждут только в понедельник.
Разговор прошел спокойно – куратор был доброжелателен, Джош больше кивал, лишь изредка выдавливая из себя «да, сэр», и все равно, когда вышел и закрыл за собой дверь, было чувство, что его долго и вдумчиво были ногами по печени. Минут двадцать просидел, пялясь в темный экран, и только потом достал таблетку, чтобы написать Орле сообщение.

За шумом стихии Джош не слышал, как Орла подошла, и даже ее голос в первое мгновение показался ему эхом собственных мыслей. Потом, конечно, повернулся и улыбнулся, стоило увидеть ее лицо, и как ветер нещадно портит прическу.
– Привет, – очень старался, чтобы его голос звучал как обычно, чуть громче, чтобы могла расслышать его слова, – как ты легко пугаешься. Извини, я не хотел.
Поднял руку, чтобы убрать выбившуюся прядку, упрямо цеплявшуюся за ресницы. Обычно не позволял себе таких вольностей, но сегодня решил, что можно. Ему так долго придется видеть ее строгие взгляды лишь во сне, что теперь хотел лучше запомнить.
– Ничего не случилось, – улыбка стала горькой, но с этим уже ничего не мог поделать. – Просто я уезжаю. Меня переводят в Лидс. Не знаю, как надолго, возможно, до конца учебы. Во всяком случае, так мне дали понять.
Он немного помолчал, продолжая смотреть на Орлу. Чувствовал, как от ветра – от чего же еще – начинали слезиться глаза.
– Не мог же я с тобой не попрощаться!
Брату и маме Джошуа тоже написал, договорились поужинать вечером. Билет взял на последний поезд – формально тот отправлялся еще сегодня, за сколько-то там минут до полуночи. Неудобно приезжать в незнакомый город посреди ночи, но ему и так совсем не оставили времени. Он бы и Орлу пригласил – выпить по последнему молочному коктейлю, хотя бы в кафетерии Службы, но ему еще надо собраться, а она в последние дни все вечерние предложения подвигала на пораньше.
Так обидно было все бросать сейчас – и семью, и друзей, и рыженькую. Раньше часто думал о ней так, а потом они поехали в отпуск, и после насыщенных двух недель даже в мыслях она была уже только «Орлой», потому что совершенно невозможно дистанцироваться от того, что по отношению к ней чувствовал.

Он не ожидал, что она настолько огорчится, услышав новость – почти так же сильно, как и он сам. В какой-то мере Джошуа было приятно, что Орле тоже не хочется расставаться, но совесть грызла, что расстроил, хотя, в чем он виноват – не его идея, сам не хочет никуда уезжать.
Вся его жизнь – в Лондоне, и начинать другую где-то там, когда в переезде не было никакой необходимости, только чей-то злой каприз.
Не попрощаться было бы во сто раз хуже. Бриггс не мог так поступить.
Строго говоря, до конца учебы на курсах переподготовки оставалось меньше года, это в мастерате еще два, и он уже писал работу под руководством одного из ведущих программистов Кэтсхед здесь, в столице, но внутренний голос подсказывал, что Орла права, едва ли его ссылка ограничится десятью месяцами.
– Потому, что с моей активностью мне лучше заниматься по индивидуальной программе, уже сейчас участвовать в настоящих, а не учебных миссиях, – он повел плечами – от холода, или от недостоверности повторяемых слов. – Меня полностью устраивали нагрузки – оставалось время на ленчи с тобой, на молочные коктейли и на походы в театр.
Пока вспоминал, как весело им было, улыбка посветлела, заблестели глаза, но другие мысли оттеснили летние образы.
– Кажется, кто-то очень хочется от меня избавиться, – и список имен мог составлять практически до бесконечности. – Сегодня вечером – такой приказ.
Джошуа сделал шаг в сторону, становясь спиной к самому сильному ветру и, одновременно, пытаясь защитить от него Орлу.
– Напишешь, как пройдут твои лекции в Оксфорде? – Собирался расспросить с пристрастием, но теперь придется удовлетвориться сообщением.

Если Орла думала, что сможет так легко от него отделаться…
Конечно, он будет писать, и звонить – тут Джошу даже разрешения не требовалось, но было приятно услышать. Он видел – в выражении ее лица, грустных улыбках, слышал в словах, в звеневшем на ветру голосе, насколько ей не хочется его отпускать.
Вот так, следовало собраться уехать, чтобы она перестала притворяться, что их прогулки на самом деле просто прогулки. Есть вещи, которые необходимо потерять, чтобы оценить.
– Я постараюсь, – Джошуа кивнул. В самом деле, не станут же его в Лидсе запирать, хотя мотаться каждые выходные тоже едва ли получится.
Ну и кроме Орлы были еще Нэйт и мама, их дни рождения, Рождество, Пасха… Можно будет попробовать вырваться в отпуск – это, конечно, еще через год, но хоть какая-то определенность.
Обещать Бриггс не стал, лучше сюрприз потом, чем горечь разочарования, если что-то там не получится. Кажется, он становился пессимистом…
Еще много чего не сказал, например, что до Лидса поездом всего ничего. Если ей захочется развеяться.
Или первое разочарование пройдет, и забудутся молочные коктейли и разговоры, найдутся другие дела, более интересные знакомства – она ведь умная, и красивая, и вообще, замечательная.
Джошуа почувствовал, что не может растягивать это сомнительное удовольствие – и ему больно, и ей, и с каждой минутой становится только хуже. Перед смертью не надышишься.
Он подошел и обнял Орлу, на прощание можно. Закрыл глаза от злого ветра, но всего на секунду. А потом прошептал на самое ухо:
– Я буду скучать, – отстранился, улыбнулся – хотел, чтобы ее последнее воспоминание о нем осталось светлым.
Джош опустил руки, сделал глубокий вдох, развернулся и пошел к выходу с крыши, у того остановился и снова посмотрел. Достал таблетку и несколько раз коснулся экрана, у Орлы в кармане пиликнуло входящее, затем помахал и скрылся за дверью.
В сообщении было одно слово: «тебе» и прикрепленный аудиофайл, озаглавленный «red hair woman», если покопаться в свойствах, то можно найти, что записан был в начале августа. Стиль Нэйтана узнавался с первых аккордов, мелодия медленная, но не минорная, а очень жизнеутверждающая, серьезная и одновременно игриво-лукавая. Фортепиано с узнаваемо-виртуозной игрой младшего Бриггса и куда менее совершенная гитара.