О повышении Питера Бриггса, о том, что он остается, Орла узнала только из официальных объявлений. Она его не избегала, но этого и не требовалось, чтобы они не виделись. Он работал, а она... Она после работы спешила домой, к Джошу. Или спешила домой ждать его. Тем более, что они не афишировали, как и договаривались, а значит весь день приходилось ограничивать скромными кивками, улыбками и иногда, не каждый день, ленчами.
Мысли о Питере мелькали все реже, но мелькали. Рядом с Джошем и при его фамилии это неизбежно. А еще иногда к Орле возвращались те дальнобойные оперативники, которые оставались на ее попечении. Возникали в коридорах, ей приходило оповещение о назначении сеанса. И она знала, что когда-нибудь так возникнет и Питер, пусть и без сеанса и пусть у них все оставалось без обязательств. Орла очень малодушно откладывала такие мысли. "Я подумаю об этом завтра". Он все не возникал, она все напоминала себе, что он обычно только осенью... Потом ловила себя на том, как в прошлом году хотела, чтобы он остался, а в этом году не возражала бы больше никогда не видеться. Тем не менее, она брала себя в руки и ничего не меняла в ежедневной рутине, ходила прежними коридорами и устраивала паузы на кофе в привычное время. Когда разнеслась новость о назначении Питера, она, конечно, сообразила, что он вернулся уже какое-то время назад и просто был занят. Немного, очень тихо, радовалась, что он сам ее не ищет.
Пока не пришло сообщение от него лично. Не на ленч и не на кофе, конечно, все очень серьезно, в его новый кабинет. Но Орла, когда получила сообщение, все же провела пару минут, просто таращась в буквы, размышляя. Не строя предположений, о чем предстоит встреча, та с равным успехом могла оказаться и рабочего, и личного характера. Орла в первую очередь пыталась с собой разобраться. Что чувствует, что думает. И хоть Бриггс приглашал заранее, времени определиться ей не хватило.
Орла пришла вовремя и, конечно, ни нервной, ни деревянной не выглядела. Сдержанная, мягкая, серьезная, все как всегда, все, как в прошлом году. Видела, что Питер устал, даже, пожалуй, где-то измучился, и судя по выражению лица Джоша, с которым она чуть не столкнулась тут же, в двух шагах от кабинета, отец и сын обменялись далеко не дружеским поздравительным рукопожатием. Стоило только взглянуть, как Орла почувствовала, что какая-то незначительная, мизерная, полудохлая часть ее "я" готова жирной полосой перечеркнуть все то, что было и еще будет с Джошуа, чтобы сейчас иметь возможность зайти Питеру за спину, обнять его, опереться подбородком на плечо и сказать, что все будет хорошо.
Это была не любовь, конечно, не влюбленность, даже уже не та легкая симпатия, а только остервенелая необходимость опекать более нуждающегося и очень эгоистичное желание увидеть его благодарным, спасенным, привязанным. И эта часть упорно напоминала, что у Питера никого нет (правдивость этого домысла никто не проверял, конечно), что он без нее пропадет (опять – никаких фактов, кроме надуманных) и что сама Орла закидывала удочки, и что он теперь пообвыкнет – дома, как раз под воздействием заботы и ласки, откроется, еще будет счастлив, а Джош... Он тоже, успеет... Потом, найдет...
Вспомнилась солнечная улыбка и Орла поняла, что никому Джоша не отдаст. Не хочет отдавать. Та насильно-опекающая часть, давившая на совесть, когда-то была гораздо сильнее, но с появлением Джоша, с новым статусом отношений с ним, от губительных мыслей осталась только тень. Довольно мерзко царапающая мозг, но тем не мене – тень, ошметки. Психологи не застрахованы от нелепых мыслей, а тем более – от подсознательных извращений и тараканов из детства. Она как-то забыла подумать, что Питеру вообще может до нее дела не быть, кроме как по работе. К счастью, у Орлы все вышеописанное заняло мысли на то время, что нашлось между слогами "здравст" и "вуй". Она и бровью не повела, села на предложенное место. Хорошо, что они сразу к делу.
– Если не о парламентской, то только слухи о партизанах и террористских группировках.

Оппозиционное движение, действующее до того тихо и успешно, что Служба почти ничего о них не знает и с трудом находит ниточки, откуда начать разматывать клубок? Орла, как человек не просто с активной гражданской позицией, а весьма неплохо понимающий сложность и неоднозначность ситуации в стране, а так же искренне верующий в нынешний порядок вещей, искренне-обеспокоенно нахмурилась.
Потому что да, одиночные борцы и любительские группировки – по большей части считающие, что им недодали раздольной жизни, требующие того, что в итоге их самих и раздавит и считающие, что убивать невинных людей это действенный способ донести до них же свою мысль – являлись возобновляющейся проблемой и, на взгляд Орлы, несколько неизбежной, их хватало при всех режимах в любой исторический период. Многие мятежники хотят самого мятежа и зачастую, если добиваются своего, сами же и встают на сторону того, кого пять минут назад свергли, просто чтобы чувствовать себя униженными, требовать и брыкаться. И с этим видом достаточно легко бороться.
Но группировка, которая ведет себя осторожно – это вызывает столько же тревоги и подозрений, сколь доносящаяся в разгар дня тишина из детской комнаты. Когда чуйка подсказывает, что обои уже не спасти, а планшет с рабочими файлами может оказаться заботливо постиран вместе с другими игрушками.
– Да, конечно, – она согласилась, даже не раздумывая. Контракт со Службой предполагал, что если знания и способности позволяют послужить нации, то Служба может предложить задачу и вне привычной рутины. А Орла рада помочь. Как бы всепрощающе она ни смотрела, как бы ни старалась всех понять и во всех увидеть хорошее, но если интересы одного (пусть даже одного сообщества) угрожают покою большинства, то тут она, пожалуй, против и хочет, как минимум, все выяснить.
– У тебя есть конкретные подозрения?

Орла тоже мимолетно дернула уголками губ, обращая внимание, что улыбки Питеру в разговоре о работе даются легче, и между ними не висит этой ставшей уже привычной атмосферы, будто толком не о чем разговаривать. Но потом, когда прозвучал писк таблетки, мысли вернулись к делу, конечно.
В файлах было много текстов, но в первом же мало конкретики. Оно и понятно, была бы ситуация лучше изучена, посылали бы не Орлу. Но в ближайшем отчете сквозило то же отчаянное рвение, что в учебниках физики на заре открытия электричества, когда ученые уже знали, что наткнулись на что-то чрезвычайно важное, но пока не способны дать этому ни определения, ни измерения...
И тут так же. Даже не намеки и не тени подозрений. Что-то больше похожее на шелест ветра в деревьях, почему-то вызывающий сомнения, хотя ни прямых доказательств, ни косвенных, вообще ничего такого, но, видимо, у опытных сотрудников службы все же нашлись поводы определить, что действует целая организация, действует тихо и настолько аккуратно, что за руку или даже за слово никого не поймать. Это все больше тревожило.
Проглядев первые несколько файлов мельком, планируя зачитаться вплотную сегодня вечером, Орла, продолжая сосредоточенно хмуриться, подняла взгляд на Питера только чтобы кивнуть. Она понимала, что Бриггс не считает ее идиоткой, а упоминает детали лишний раз только потому, что работа предстоит не привычного ей профиля. Так-то, конечно, Орле известно было и про предоставление Службой необходимых документов, и про легенду, которую ей придется еще порепетировать и представить свой новый образ на проверку в специальном отделе. Потом она еще раз кивнула, соглашаясь следовать собственному разумению в определенных пределах.
– Что ты сам думаешь? – перед тем, как увлечься новым делом (Орле было даже довольно интересно), она все же отложила таблетку и вновь посмотрела на Бриггса, – Я пока, конечно, вникла очень поверхностно, но чисто психологически можно выдвинуть как теорию серьезного политического заговора, но так и бессистемного пускания пыли в глаза, чтобы отвлечь внимание Службы от какой-то другой деятельности и организации. Вплоть до религиозного культа.

Отредактировано Orla Rafferty (2015-05-02 10:46:40)

Орла не стала ни кивать, ни мотать головой, ни вступать в дальнейшие дискуссии на тему. И впрямь знала еще пока слишком мало для того, чтобы делать хоть какие-то выводы, которые можно было бы расценить, как версии. Так что сейчас и выразила лицом лишь то, что не соглашается и не спорит, а оставляет рассуждения до следующего раза.
Потому все же кивнула, подтверждая только мысль, что почитает и тогда будет повод о чем-то разговаривать.
Как ни странно, командный тон Питера вызывал... Улыбку. Орла ее сдержала от греха подальше, но тень промелькнуть успела. Не насмешливая, а скорее уж любопытствующая. И совсем немного все-таки забавляющаяся. Сказывалось пристрастие наблюдать людей в микроскоп. Никогда не видела Питера на работе. Вот так вот, за новыми прямыми обязанностями, за раздачей указаний, за правомерной эксплуатацией полномочий.
Задатки-то у него были, это она и без регулярных сеансов знала, а сейчас интересно было наблюдать его новое для Орлы поведение. Оно ее не обижало. Говорил он спокойно, а не намеренно надавливая на свой статус начальника. Даже формулировка "хочу видеть" заставила кусать щеки изнутри, чтобы не расплыться в усмешке. Мгновение спустя она сдержалась еще раз – не выразила лицом удивления, что Питер подчеркнул интерес к ее мнению. Вообще как-то дал понять, что ему не все равно. И что он, как ни странно, вроде бы ее ценит, если не как женщину, то как психолога, несмотря, что сам не сработался и они больше никогда не затрагивали даже близких к его или ее работе тем. Орле было приятно.
Но не настолько приятно, конечно, чтобы соглашаться на ужин. И не потому, что "рада бы, да нельзя". Даже если она попросит Джоша не приходить, даже если с Питером действительно будут говорить только о работе и она не позволит ему  остаться на ночь, а он едва ли попытается настаивать – все это вообще не имело значения, потому что Орла не рвалась и не хотела больше видеться с ним вне Службы. И мысль о сексе не вызывала ни воодушевления, ни какого-либо отклика, ни физиологического, ни эмоционального. Не хочет. То, что сейчас Питер стал распоряжаться, еще больше развеяло иллюзию, что он шибко одинок или тоскует. А от симпатии давно ничего не осталось, кроме общечеловеческого уважения к другой личности.
– Да, – Орла сказала это не резко и не вызывающе. Мягко, но твердо, уже приняв окончательное решение, а затем кивнула на таблетку, – Я сегодня все почитаю спокойно, а завтра зайду к тебе с соображениями.
Имелся в виду этот самый кабинет, конечно. Где камера исправно мигает красным огоньком, а между посетителем и хозяином кабинета расположен широкий стол. Орла кивнула еще раз, убежденная, что они закончили, перехватила таблетку и встала.