Хотелось бы сказать, что ужин с миссис Рафферти прошел и вполовину не так напряженно, как Орла опасалась, но она слишком хорошо знала свою мать. Вчера еще забежала после работы в гости ровно на полчаса, не притронулась к предложенному кофе и, собственно, начала беседу с фразы, что Джош на десять лет ее младше. Героически выдержала брезгливый неверящий взгляд, так же героически и безответно выдержала тираду о том, что она, наверное, совсем отчаялась найти приличного мужчину, как цепляет каких-то мальчишек, выслушала всю критику в адрес как себя, так и избранника, ответила парой заумных фраз из арсенала типичного психолога, что всегда вгоняло миссис Рафферти в ступор и в раздражение, и была такова, с холодной и очень настоятельной просьбой не портить ужин.
Но в итоге, конечно, ужин не прошел и вполовину не так напряженно, как Орла опасалась, напротив, она рассчитала удивительно точно. Ее отчима не присутствовал, оказался занят по работе, но это было только хуже, потому что отвлечь миссис Рафферти или перевести разговор в другое русло было некому. Может, та вообще сама ему намекнула поужинать с кем-нибудь из коллег.
Все, как обычно, было очень лицемерно и вежливо. Пассивная агрессия, ничего дурного в лицо не сказано, но ощущение все равно как после принятия помойного душа. Но хоть еда вкусная, эклеры на десерт. Все это время Орла с Джошем вели себя образцово, конечно, и все выдержали, потому что его-то она тоже морально готовила заранее.
В итоге миссис Рафферти пришлось смириться и проводить гостей с натянутой улыбкой на губах. А за время дороги домой они сами, конечно, отлично подняли друг другу настроение, потому что все прошло, формальности соблюдены и даже благословение как будто получено, уж какое есть.
Когда перешагнули порог квартиры, уже вот предвкушая наконец полноценные объятия, которых не хватало в общественных местах, уже вот почти обнимаясь, у Орлы пискнула таблетка. Не так много вариантов, кто так поздно может написать, есть вероятность, что по работе что-то внезапное.
Оказалось, что миссис Рафферти все никак не оставит их в покое. Напоминала, что надо еще назначить следующую встречу и начать планироваться свадьбу, а кроме того...
– Она спрашивает, буду ли я брать твою фамилию, – Орла звучала несколько растерянно. Не понимала, почему именно сейчас матери приспичило спросить, почему вопрос не терпит до следующей встречи или хоть до завтра, какое значение она собирается приплести к ответу. А главное замешательство – Орла не знала, что ей ответить.

Миссис Рафферти и впрямь была хороша. Видимо, сдерживалась весь вечер, так и быть играя в поддавки и не поднимая вопроса, а потом им в спины прилетел этакий метательный ножичек.
Причем, неизвестно, собиралась ли она их непременно ссорить. Вопрос девичьей фамилии в начинающемся клане Рафферти был весьма существенным – сама Маргарет не меняла фамилию, когда выходила замуж, уже будучи глубоко взрослой и с выросшей дочерью. В этой женщине причудливо переплелись традиционализм головного мозга и какой-то невесть откуда взявшийся осколок феминизма, презревший традиции смены фамилии, как бы перехода из семьи отца в семью мужа, не обрастая по пути собственной личностной значимостью.
Миссис Рафферти всегда этим гордилась, так же как она гордилась и годами, которые провела, остервенело работая, несмотря на то, что за эти же годы испортила отношения с ребенком, попросту тех не выстроив. Избалованной богатой неженкой она становилась только сейчас, а прежде руководила одной из крупнейших корпораций страны – до того, как они были объединены государством в единую монополию, – и прекрасно с этим справлялась. Она любила и умела работать, а нынешний свой образ жизни считала вполне заслуженным отдыхом и была не так уж неправа. Да, она считала при этом, что обязательно надо замуж за приличного человека и семью. Как ни смешно.
Орла улыбнулась реакции Джоша, хоть и почувствовала, что и вопрос, и ее собственный самый первый отклик его не обрадовали.
– Я тоже не хочу с тобой ссориться, – она улыбнулась, собираясь с мыслями. Они заодно добрались наконец до дивана и уселись. Тактильный контакт и улыбки очень помогали, что бы не пришлось преодолеть внутри себя ради того, чтобы получилось улыбнуться.
Орла некоторое время смотрела перед собой, легонько хмурясь, взглянула еще пару раз в сообщение. Но вот так просто это и оказалось. Ни на чем не надо было настаивать и ни о чем не скандалить – просто задать вопрос. Посеять сомнение, а дальше они сами все усугубят. Или все-таки не усугубят, а решат мирно. Признаваясь себе честно, Орла попросту не знала, чего ей больше хочется и почему она вообще растерялась. Она не была в восторге конкретно от этой традиции, но, с другой стороны, привыкла к ней. Понимала, где лежат ее корни и признавала определенное удобство, хотя оттенок времен, когда брак был актом купли-продажи, все равно оставался. Орла наконец собралась и взглянула на Джоша задумчиво. Не настаивала, не просила, не извинялась, а именно пыталась сформулировать свою озадаченность. Это помогает – рассказывать кому-то свою проблему, обычно в процессе находится решение само собой, даже без уговоров.
– Это единственное, что мне нравится в матери, – Орла же тоже не может просто отмахиваться от родства. Как бы оно ни работало, она, наверное, где-то в душе все-таки любит свою мать, видит в ней хоть что-то хорошее, – То, что она оставила фамилию.

Едва ли миссис Рафферти так уж упрется рогом. Еще некоторое время будет исходить ядом, потом успокоится. Особенно, когда снова встретятся все вместе, чтобы набросать планы свадьбы и сойтись хоть на каких-то компромиссах. Наверное, все-таки ей хоть немного хотелось, чтобы дочь пересмотрела взгляды на избранника, но и просто напомнить ей о старинном, красивом обычае их семьи она не преминула.
На встречное предложение Джоша Орла издала мягкий, несколько удивленный смешок. Предложение-то было очень благородное, неожиданное, к которому миссис Рафферти вообще неизвестно как отнесется. Будет долго молчать и удивленно открывать-закрывать рот, как рыба.
Орла по-прежнему не знала, какой вариант ей хочется больше. До сих пор они уже были семьей, пусть и не формально, но фамилии не имели значения, вообще никакого. Они же все равно остаются двумя очень любящими друг друга людьми, которые хотят быть и будут вместе очень долго, станут одной семьей и будут растить ребенка.
С другой стороны, если эта формальность имеет так мало значения, то почему Орле так же просто не согласиться на смену фамилии?
– Я не думаю, что она непременно имеет в виду, что разводиться при разных фамилиях проще или что мы будем менее семьей при разных фамилиях, – она повела плечами, все еще хмурясь и рассеянно поглаживая руку Джоша, которую держала в своей, – Ей просто не нравится конкретно эта традиция.
Она еще помолчала.
Раньше как-то никогда не задумывалась, даже после того, как Джош сделал предложение. А до него никто не вызывал даже предположения о том, что с ним можно было бы прожить всю жизнь. Орлу устраивала перспектива не рожать детей вообще и не ходить к алтарю, а жить с кем-то, как жила с Питером. Разумеется, на то будущее, которое наступало теперь, она соглашалась не через силу, а очень искренне хотела замуж за Джоша, но вот ведь какой обнаружился подводный камень.
– Для тебя это так важно? – она взглянула снова очень нейтрально, не пытаясь намекнуть ему ни на какой из ответов.

Орла кивнула, признавая, что у Джоша диаметрально противоположный опыт по части матери, меняющей и возвращающей фамилию в связи со свадьбой и последующим разводом. Для Джоша это было самым нормальным, самым естественным ходом вещей. Что пока вместе, то объединяются не только клятвами, кольцами, строкой в документе, а и фамилией тоже. Чтобы их можно было обобщить даже в разговоре, как что-то неделимое – "семья Бриггсов" или еще проще – "Бриггсы".
О формальной связи с Питером Орла вообще даже не подумала, как не думала она о нем теперь почти никогда, кроме тех случаев, когда Джош сам его упоминал или когда приходилось сталкиваться по заданию (только теперь, сколько бы он ни смотрел этим своим взглядом, стоило Орле закрыть за собой дверь его кабинета после отчета, как мысли возвращались к Джошу, к предстоящей свадьбе и остальному). Все равно они станут в какой-то мере родственниками. Эта мысль все еще была несколько странной и неуютной, но со временем оно совсем пройдет.
Косо на них будут смотреть в любом случае. Какую бы общую фамилию не взяли, и даже если оставят отдельные. Всем не угодишь, да Орла и не беспокоилась о том, какое впечатление они будут производить на окружающих. Если бы дело было только в этом, проблемы бы не было, а ей самой надо было определиться с приоритетом.
– Я не знаю, почему это решение для меня такое не очевидное, – Орла вообще не стеснялась признавать, когда чего-то не знала, а уж перед Джошем это тем более было бы смешно и глупо, – Мне это вроде бы не так важно, а я почему-то сомневаюсь.
Она снова молчала, с извинением улыбнулась Джошу, взглянула в окно.
– Наверное, мне все же хотелось перенять то единственное, что мне нравилось в матери, несмотря на то, что я никогда не стремилась быть на нее похожей, скорее уж наоборот, – усмехнувшись, она выдержала еще паузу, а потом ей надоело метаться туда-сюда, тем более, что в этот раз даже надуманных несуществующих причин не было, – Ладно. Пусть у нас все будет по традиции.

Пожав плечами, Орла равнодушно хмыкнула:
– Мы можем ей сказать, что ты решил взять мою, а потом, что я передумала – тогда ты сможешь наблюдать красочные изменения в ее лице аж два раза, – в этом смысле Орла, возможно, была несколько бессердечна, хотя на самом деле, когда речь зашла о реакции матери, которую, несомненно, порадовало бы решение оставить разные фамилии, оказалось, что ей попросту все равно.
Наверное, с этого вопроса надо было начать обсуждение по части смены фамилии – решили бы все гораздо скорее, не разжевывая. Орле нравилась самостоятельность матери, но и только. В то же время радовать ее намеренно, чтобы она могла это воспринять еще и как не такое уж тесное сближение будущих супругов, Орле не хотелось.
Свою самостоятельность ей без того не приходилось больше никому доказывать, начиная с себя. А то, что миссис Рафферти раз за разом принимала решение делать дорогие подарки – так ее об этом никто не просил, то были именно что ее решения. И вот такая своеобразная меркантильность – принимать эти подарки но не выдавать за них индульгенцию за годы невнимания – это ведь тоже у Орлы от нее же. И в голову не приходило отказываться. Ни от квартиры, ни от натурального шоколада.
– Она не за меня волнуется, – Орла звучала прохладно и так же безразлично, – Ей самой нужна красивая картинка. Она хочет ездить по субботам на сборища функционерских жен с такими же прическами, как у нее, и за игрой в бридж и чаем хвастаться единственными новыми достижениями, то есть достижениями своих детей. Ей хочется всем рассказать, как ее дочь вышла замуж за представительного солидного человека – ну, в ее понимании, приврать, что она способствовала знакомству, и выслушивать похвалу за прекрасное воспитание, привитый вкус и так далее.
Орла помолчала, грустно улыбаясь.
– Она ненавидит мысль о том, что была плохой матерью, отказывается в это верить и хочет поводов выслушивать убеждения в обратном. Хочет меня купить, привести в ту жизнь, чтобы мною хвастаться, как собственным достижением. И она никогда не смягчится, пока я не забуду ей... – подбирая слово, Орла усмехнулась и наконец махнула рукой, – Все. Это довольно часто бывает.
Пожав плечами, она улыбнулась уже веселее.
– Я к тому, что едва ли мы когда-нибудь будем тепло общаться, – и на этой светлой ноте пора прекратить говорить об этом, – А счета мы объединим, конечно, и... Да. Можем сразу отослать запрос.