А все могло бы пойти так хорошо.
Секретарша Клары непременно бы поделилась с остальными младшими отрудниками и ассистентами, что ее начальница выглядела необычано сияющей с утра пораньше, улыбалась еще больше обычного и была настолько милой, что пахать от рассвета до заката хочется бесплатно, за одну только такую улыбку. Более того, оставаясь одна, Клара иногда бы отвлекалась от работы, расплывалась в задумчивой улыбке. Перебирала бы воспоминания. От церемонии и до сегодняшнего утра. Один раз незаметно, но очень довольно зажмурилась бы. Но ничего этого не сложилось.
Рано утром заголосила таблетка Питера и он исчез так быстро, что дверь за ним как будто бы захлопнулась раньше, чем Клара даже не осознала, а вообще ощутила мимолетный поцелуй. Потом и ее таблетка пискнула особым сигналом, но поскромнее, чем у старшего сотрудника Служы. На таблетки экстренные сообщения приходили по тому же принципу, как на телевизоры, до отмены перекрывающие все прочие открытые приложения. Пока это был самый свежий и самый общий репортаж о взрыве в центре. Клара прижала руку ко рту, услышав про гибель Фрэнка. Сообразила, конечно, что Фриде звонить сейчас смысла нет, но набросала сообщение.
А потом... А потом пришлось жить дальше. Репортаж кончился, деталей мало, экран таблетки в руке погас. Надо было жить дальше. Включать кофеварку, идти в душ, чесать волосы, мазаться кремом, пить кофе, ехать на работу. Клара со всеми этими процессами нещадно тормозила, постепенно укореняясь в мысли, что волнуется за Питера. Понимала, что все уже позади и теперь его задача только поймать виновных, но все равно места себе не находила, сделала в итоге себе третюю чашку кофе, потому что первые две забыла где-то по квартире после пары глотков.
Но в итоге она собралась. Рутина успокаивала и Клара даже не очень опаздала на работу. От Питера ждать весточки было бы бессмысленно, но она все равно поглядывала на экран. И от Фриды ничего. В Кетсхэд обсуждали происшествие, но работа не встала, конечно. Мало кого трагедия касалась настолько лично, насколько та касалась Клары. Та же просто запросила себе в кабинет большую кружку кофе, и чтобы вдвое крепче обычного.
До следующего сообщения на чем-то даже получилось сосредоточиться. Услышав сигнал о входящем, Клара дернулась к таблетке так, что чуть не опрокинула ту самую кружку с остатками кофе. Нахмурилась, увидев сообщение от Джоша, да еще такое... Ни о чем. Только название госпиталя. Не ощущая в голове ни одной мысли, она подхватила сумку, направляясь к выходу. Догадка поразила за мгновение до того, как таблетка в руках пискнула снова. Когда пациента регистрируют в больницу, автоматически шлется сигнал ближайшим совершеннолетним контактам, в первую очередь супругам.
Вскоре еще пришел следующий репортаж. О втором взрыве. Сообщение о гибели Мерритта. Клара наконец уже даже не сдерживала слезы – те попросту не текли, остолбенели вместе с остальным организмом. Добралась до госпиталя она с совершенно серым лицом, не отражавшим вообще никакого выражения. В больнице царил переполох – ближайшая к месту теракта, должно быть, туда привезли всех пострадавших. К тому времени на таблетку Клары пришла еще деталь о более точном местоположении мужа.

Вот уж меньшее, что Клару беспокоило здесь и сейчас, так это грязь и пыль на Джоше, несовершенства в своем внешнем виде и прочее. Она как-то рассеянно обняла Джоша, оглядываясь, ожидая, что из-за таинственной запертой двери вот-вот хоть кто-нибудь выскочит с приятными новостями. Нет, выскакивали, конечно, медсестры, санитары и доктора, катали даже каких-то пациентов, но все не тех, и все жутко занятые, не обращающие на людей в "штатском" вообще никакого внимания.
– Ты его видел? – ее голос был такой же бесцветный, как лицо, – Питера? Знаешь, что случилось, что с ним?
Клару тошнило. Хотелось иметь способность снова взять и попросту разрыдаться, без затей. И сидеть тут, реветь и реветь, пока хоть что-нибудь не сообщат. На соболезнование по поводу Мерритта она только кивнула. Ей было стыдно, но не хватало ресурса печалиться и о нем тоже, испытывать отдельное страдание. Там уже все понятно. Чудовищно трагично, жалко, ужасно, но понятно. Не сорванный пластырь, конечно, но вроде как снятый шов. Будет еще болеть, но теперь ничего не поделаешь.
А с Питером неясно что. Это нечестно. Только день назад поженились, только выяснили, что, оказывается, очень не прочь были бы общаться чуть более чувственно, чем собирались, готовились жить долго и счастливо, как бы странно этот брак ни начался, а теперь у нее отнимают второго мужа, так же, как первого. Нет, еще скорее. Как будто заговор с целью не позволить ей быть счастливой. Кларе хотелось собственными руками стереть в порошок виновников. Найти истинных или хоть кого-то обвинить, чтобы сорваться.
Хотелось что-то делать. Беспомощность угнетала и бесила. Клара вспомнила, что еще большей фурией, чем будет она сама в случае дурных новостей, должна была уже стать жена Лайонела, сперва из-за террористов пережившая собственного ребенка, а сегодня потерявшая и супруга. Выпутавшись из объятий Джоша, толком на те и не ответив, Клара вытащила таблетку.
– Кассий, – ее голос сломался еще раз, – Ты уже слышал, да... Э-э... – она глядела перед собой, бессмысленно открывая рот, потому что слова не становились в ряд, – Я в порядке, да, да... В больнице с Питером... Да, он... Ранен, кажется, не знаю... Я... Я не знаю, что с ним, – теперь уже ее голос стал жалобным, на глаза наконец смогли навернуться слезы, но Клара старалась собраться, – Нет, не видела... И они ничего не говорят... Кассий, это опять происходит... – у нее сбилось дыхание и подступили рыдания, – Нет-нет, не едь сюда. Нет, послушай... Езжай к Матильде. Возьми родителей, езжайте к ней все, срочно. Ей нужнее сейчас, – последню разу Клара говорила плаксиво и совершенно без уверенности, потому что на самом деле только в брата и хотела бы уткнуться, – Нет, правда не надо... Я тут... Подожду его... – она сжала губы, давя рыдания, – Кассий... Я не могу его потерять... – Клара опять почти совсем ударилась в слезы, но вытерла глаза рукавом и встрепенулась, – Нет, езжай к Матильде. Я тут с Джошем, ничего... Его сын... Да, потом может быть. Напиши мне, как она. Да. Я тоже напишу. И ты держись. Да. Пока.
Отняв таблетку от уха, Клара бессильно сползла на стул и запрокинула голову, стараясь сделать вдох поглубже.

Спохватившись, Клара вспомнила еще нюанс и поспешно, с опечатками, написала еще сообщение брату – просьбу созвониться с Реджи, его тоже забрать и отвезти к бабушке. Лучше, если все они будут вместе, будут друг у друга. Самые хладнокровные присмотрят за самыми расстроенными. Матильде нужен хоть кто-то родной, ради которого не впадать в отчание, а Реджи они очень любит. Вообще, все они за столько лет стали семьей и не перестали ею быть даже после смерти Оливера. Уже тогда Мерриттам нужно было как-то утешиться, и внук стал их маленьким спасителем. Не замена сыну, конено, но они справились. С ее отцом Лайонел и вовсе уже мог считаться названым братом.
И теперь их семью, только вчера праздновавшую пополнение, сотрясла новая потеря. Очень извращенное сохранение баланса и численности. Судьба над Кларой и впрямь будто издевалась. Свадьба за считанные часы, да что там – минуты, стала чем-то далеким, как будто случилась многие годы назад.
Клара стиснула руку Джоша в ответ. Прикрыва глаза, сделала еще несколько глубких вдохов и выдохов, чтобы совсем не расклеиться. Перед глазами, как назло, опять замелькали образы. И последних двух дней, и каждого предшествущего им свидания. Это нечестно, так отнимать все то, что ее радовало, что наконец сделало ее жизнь еще немного полноценнее. Конечно же, Кларе пришлось напомнить себе – она выходила замуж за сотрудника Службы Безопасности. Даже не за полицейского, их работа в нынешнем мире была не так опасна. Возможно, эта трагедия не последняя.
Открыв глаза, Клара вымученно улыбнулась и Нэйтану тоже. Усадила его по другую сторону от себя, взяла руки обоих пасынков в свои. Так мерещилась ответственность. Понимала, что они оба взрослые, и мужчины, и все такое, но так ей казалось, что она снова совсем мама и именно ей надо оставаться сильной, беречь их и поддерживать. В каком-то смысле они и ее дети тоже. Это очень мобилизировало.
– Будет, – она кинула, стараясь убедить и их, и себя. Объективно судить было трудно, потому что она не медик, но так-то да, Питер же сильный. Не только в постели. Клара снова повернулась к Джошу.
– А как это вообще случилось?

Более детальные подробности Кларе и не были нужны. О том, что Мерритт будет обедать с некоторыми другими директорами и партнерами, она знала. Знала и про ресторан, где чаще всего подобные встречи проводили. Не слишком пафосно, но вежливо, стильно, вкусно. А Питер после первого взрыва – и тот тоже казался каким-то неверотно давним делом – получил вызов, тем более, если с захватом заложников.
Клара пыталась это себе представить. Снова. Тогда, с Оливером, тоже спрашивала подробности и пыталась представить. Корила себя за то, что представляет их слишком хорошо – насмотрелась фильмов, которые с развитием технологий становились все ралистичнее по части техники. Вот и сейчас будто видела со стороны. Ресторан, компанию директоров, Питера, безумные глаза смертника.
Ей, человеку совсем другой кульутуры и другого воспитания вообще казалась дикой вся концепция смертников. Она не понимала, сколько нужно иметь страсти, веры, безумия по собственному идолу, чтобы идти на такое. Для Клары они все так или иначе были безумны. И ненавистны. Сегодня эта ненависть только лишний раз обострилась.
Совершенно не задумываясь, Клара обняла и Нэйтана тоже, прижалась щекой к его макушке. Неважно, что едва знакомы, ребенок ведь. И Джоша обняла за плечо. Больше ни о чем не спрашивала, все равно картинка в голове слишком яркая. А там и доктор появился.
Клара была готова привилегию первого посетителя оставить сыновьям, они все-таки роднее, и связь более давняя, но те подтолкнули ее. Она оглянулась на них со страдальческой улыбкой, еще раз сжала их руки и очень медленно зашла в палату. Двери, похоже, звуконепроницаемые, все торопливые мельтешащие звуки немедленно оборвались, как только дверь закрылась. Остался только тихий методичный писк аппарата по левую сторону от постели.
Она еще не успела понаблюдать за тем, как Питер спит – он засыпал позже, а просыпался раньше – но интутивно знала, что не так. Бледный, как будто потрепанный, постаревший на вид. Казалось, жизнь в нем в прямом смысле еле бьется – появляется аккурат в моменты, когда горизонтальная линия на экране с дездушным писком преломляется в треугольник, и тут же угасает снова, а весь промежуток – мучительное состояние где-то между понятиями жизни и смерти. Клара подошла поближе, стискивая губы и глаза на мгновение, чтобы не разрыдаться.
– Питер, – она понятия не имела, вслух она это говорит или про себя. Вытянула подрагивающую руку и дотронулась до его ладони. Кажется, та была не такая холодная, как у нее самой. Второй рукой прикоснулась ко лбу, погладила по щеке, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не упасть тут же у него под боком, тихо плача ему в плечо.
Она не отследила, сколько времени провела с ним, звала по имени в голос или мысленно, но наконец вспомнила, что она-то тут может до самого его пробуждения торчать, а за дверью Джош с Нэйтом. Наконец Клара вышла и снова попыталась им улыбнуться.

Клара не знала, что станет с ней, если Питер не придет в себя. С Оливером все случилось сразу, вот как сегодня с его отцом. Без шансов. До похорон она увидела его только один раз, уже приведенного в порядок. До этого была только страшная новость, слезы, но все закончилось сразу. И приятных воспоминаний осталось больше. Не один только месяц свиданий и брачная ночь, еще более впечатляющая, чем первая.
Теперь же предстоит топтаться тут, у стекла, в неизвестности, ждать, мучиться смутными перспективами. Приобняв Джоша в ответ, Клара снова прижала ладонь ко рту. Мерзкое состояние. Беспомощность и страх. Минуты текли чудовищно медленно. Казалось, прошла уже целая вечность, а Питер все не приходил в себя. Клара верила, хотела, капризничала, требовала мысленно, обращаясь если не к богу, раз уж не шибко религиозна, то к мирозданию.
В такие моменты очень нужно верить во что-то еще. Что есть какая-то сила, которая принимает осознаные решения и которую можно уговорить, если присесть в красивом реверансе, ну или наорать благими матами. Это тоже, по сути своей, было необходимостью что-то делать, кого-то уговаривать, молиться. Потуги деятельности, участия в решении, которое остается неподвластным.
На слова Джоша Клара ничего не ответила. Не собиралась их услышать, как и он не собирался говорить. Но да, они похожи на правду, хотя сейча все еще не хотелось заниматься конкретным обозначением чувств. Клара только то понимала, то безумно боится и не хочет, чтобы Питер не приходил в себя. Ей хотелось ее долго и счастливо. И его тоже.
Когда Нэйт вышел, Клара мягко переключила на него объятия – тоже занятие, отвлекавшее от раскисания, поддерживать друг друга, – и мягко подтолкнула Джоша к двери. Через мгновение у нее зашлась писком таблетка. От брата – всех собрал и успокаивает, с работы – срочные собрания директоров. Последним Клара коротко ответила, что не может прийти сейчас, от себя велела продолжать работу по инструкциям, предназначенным аккурат на такой случай. А она появится в лучшем случае завтра.