Все приходили по очереди. Жена Джоша приходила его успокаивать и предложить свои профессиональные услуги Кларе тоже, и бывшая жена Питера, с которой Клара познакомилась на другой свадьбе неделю назад. Там они сидели за разными столами, но и в этот раз тоже не было никакой неловкости или смущения. У них одно на всех горе, вытеснившее все остальное, особенно из Клары, из которой каждая минута ожидания невесть чего выжимала по капле соков.
Наконец совсем вечером приехал и Кассий, долго обнимал, доложил, что Матильду удалось наконец уговорить на успокоительные и уложить спать, Койлы и Реджи остались ночевать там же и тоже будут присматривать. Клара еще поплакала ему в плечо, теперь больше от усталости, выпуская остатки шока. Тоже уговорилась на успокоительное. Еще до девяти Кассий успел заскочить в палату. На Питера едва взглянул, подошел к аппарату возле его кровати и очень уверенно нажал одну из кнопок. Наблюдавшая из-за стекла Клара встревоженно нахмурилась, но, сколько она могла разглядеть, на экране только высветились данные о пациенте – замена бумажным историям болезни. Затем ее брат вышел, уже сосредоточенно глядя в свою таблетку.
Найдя нужный контакт, позвонил. Разговаривал он тихо, несколько отойдя от всех остальных. Когда пришла медсестра вежливо выгонять засидевшихся посетителей, Клара уже открыла было рот, чтобы взмолиться о разрешении остаться, но тут Кассий вернулся, а медсестре в ту же секунду пришло сообщение и она зачитала распоряжение доктора – жене и ее брату можно задержаться, сколько пожелают. Кассий все равно скоро уехал, но только затем, чтобы вернуться – привез Кларе другую одежду, электронную книгу, здоровый термос с приличным кофе, коробку с ее любимым салатом и еще полную сумку снеди – печенье, вишню в шоколаде, пару яблок, все такое. Понимал, что смысла нет убеждать сестру поехать на ночь домой. После полуночи уже она его уговорила поехать к себе.
Через пару часов переодетая в рубашку и псевдольняные брюки Клара уже чувствовала себя в палате Питера почти как дома. На стуле возле его постели свила себе гнездо из выданного медсестрой пледа, совсем перестала замечать монотонный писк. Чуть не все время держала Питера за руку. И когда просто смотрела на него, борясь с дремотой и что-то рассеянно приговаривая ласковое, и когда отвлекалась почитать или на таблетку. Так и просидела вот уже почти всю ночь.

Под утро с непривычки – последний раз бодрствовала всю ночь, наверное, аж в университетеские годы – Клару сморило, конечно. Она так и держала пальцы Питера одной рукой, таблетку – другой, привалилась кое-как плечом к его постели, голову уронила на ее край. Сейчас уже организму не так важно было удобство, как просто неподвижность и покой чтобы восстановить хоть немного сил.
Покой этот был, конечно, очень зыбкий. Стоило шевельнуться в неудобной позе – или вот так почувстовать, как из ладони выскользнула рука Питера и дотронулась до волос – как поверхностна дрема рассыпалась. Клара вздрогнула, открыла глаза. Успевшие привыкнуть к темноте, они теперь возмущенно реагировали на слабый утренний свет. Часто моргая, Клара вскинула голову и, несмотря на всю сонливость и усталость, все рано просияла, встретившись взглядом с мужем.
– Питер, – голос был слабый и сиплый, но радостный, – Питер!
Больше пока ничего более связного не получалось.
Клара игнорировала все неудобства и мерзкие ощущения, торопливо раскукоживалась со стула, не замечая ноющих застывших мышц, чуть пошатнулась, оказавшись на ногах, но оперлась на кровать и наклонилась к Питеру.
Жадно заглядывала ему в глаза, пытаясь по ним определить, насколько ему плохо и не собирается ли он снова отключиться. Снова взяла его руку, сжала, осторожно поднесла поближе, коснулась костяшек пальцев губами. Заодно старалась сдержать опять подступившие слезы и рыдания – на этот раз от радости и облегчения. Глаза все равно стали мокрые.
Она не знала, что говорить и что еще делать, кроме как смотреть на него и улыбаться сквозь слезы. Спрашивать про самочувствие было бы глупо, скорее всего. Клара погладила его по щеке.

– Кто бы говорил, – Клара даже умудрилась усмехнуться, искренне радуясь тому, что Питер не только открыл глаза, а еще и может говорить, пусть ненамного тверже, чем она, но может, и шевелиться может, и даже шутить. Ну, конечно это была шутка, даже сонная, измученная Клара с припухшими от слез и малого сна глазами все равно милая.
Равно как и Питер, хоть и тоже, мягко говоря, потрепанный и бледный.
Клара болше не плакала. Может, последние слезы еще текли, но она больше не была на самом пороге горестных рыданий. Наклоняться так могло бы быть неудобно, но сейчас это вообще не имело значения. Она обняла Питера, насколько уж получиось, прижалась щекой к его плечу. От его прикосноений и объятий ей быстро тановилось гораздо легче. Мало того, что проснулся и шевелится, так и узнает ее, и все помнит.
– Ничего, – она чуть повернула голову, чтобы он лучше слышал, – Теперь ты поправишься.
Доктор обещал. И Кассий потом подтвердил, что доктор годный, прогнозам можно верить. А Питер же и вправду в отличной форму сам, ну и забота Клары, как в сказках, окажет буквально-таки магическое воздействие. Определенно. Без сомнений.
Она до сих пор не могла найти в себе сил как-то реагировать на соболезнования о Лайонеле. Ей было безумно грустно потерять того, что за столькие годы стал полноправным членом семьи. Клара еще испытает прилив тоски, когда увидится с расстроенными Реджи и родителями, с Матильдой, когда будут готовить церемонию, но именно поэтому ей сейчас очень нужно было радоваться тому, что потерь в их семье на одну меньше, а не на одну больше. Лайонела не забудут. Ни семья, ни друзья, ни коллеги. И Служба обязательно привлечет к ответу тех, кто виновен в его смерти.
Приподняв голову, она поцеловала Питера в висок, обнимая крепче. Надо было сосредоточиться на жизни, а не на смерти.
Еще через несколько мгновений все-таки мягко отстранилась, но только затем, чтобы сесть на край кровати. Питер по-прежнему мог дотрагиваться и приобнимать, а ей так удобнее подать ему воды и найти пульт от кровати.

Клара никак не могла сдержаться – все-таки расплылась в улыбке словам Питера. Даже сейчас он и сам пытался отвлечься, и ее отвлекал от их тихой идиллии, напоминая о делах, о том, что у Клары семья в печали, корпорация в замешательстве. Не критиковал, но вот, "оставаться было неразумно", хотя у самого же было на лице написано, как ему приятно сейчас видеть именно ее, а не какую-нибудь медсестру или вовсе бессмысленную пустоту. И пользуется любой возможностью, чтобы обнять. Ага, и при этом приговаривает, как ей не надо было оставаться.
Потому Клара и улыбалась. Даже сейчас он думал практично и по делу, не хотел претендовать на нее, утверждая, что есть дела, которые, наверное, объективно важнее. Понимала, что это вызвано его же состоянием. Клара сама человек деятельный. Ей тоже, как Питеру, не хотелось бы в аналогичной ситуации стопорить людей на себе, что могло бы вылиться и в такие "разумные" советы.
Она ласково улыбнулась, охотно прижимаясь к мужу. Старалась аккуратно, но догадывалась, что он даст знать, если больно.
– Я не хотела, чтобы ты был один, – как-то очень простецки повела плечами, потому что никакого более замысловатого объяснения у нее не было, – Не хотела, чтобы просыпался один.
А ведь она всю ночь верила, поглядывая на часы, что вот-вот, с минуты на минуту Питер шевельнется, вздохнет, откроет глаза. Пока еще это была превая ночь, пока еще Клара не смирилась с мыслью, что вот так ее муж может пролежать день, два, неделю, месяц. Конечно, рано или поздно она бы ушла. Поехала бы к Койлам и сыну, потом в офис, как-то жила бы дальше, вырываясь сюда только на обеденные перерывы и по вечерам. Но в первую ночь все этим перспективы слишком нереальны. А Клара слишком тоскует по мужу.
Она не казалась себе бессердечной за то, что не отправилась к Реджи, родителям и Матильде сразу. Те были друг у друга и они понимали, что Кларе в какой-то мере тяжелее из-за неизвесности. А кроме того – из-за прошлого. На фоне потери первого мужа событие казалось еще чудовищнее, особенно через день после свадьбы. Через день после того, как они еще и, фактически, даже признались в каких-то чувствах.
Клара пригладила растрепанные волосы Питера. И снова улыбнулась.
– Теперь, когда ты очнулся, я, конечно, могу быть спокойна и заняться всем остальным, – снова наклонилась его поцеловать, теперь в уголок рта.

Если Питер и не имел права требовать, то Клара же имела право оставаться добровольно. До рабочего дня еще масса времени, а ей и без сна после прохладного душа станет гораздо лучше. Ночью отоспится, вообще сможет заснуть спокойно, зная, что муж пришел в сознание. В этом она даже не шутила. Не знала, не представляла, как бы справлялась, если бы пришлось уйти утром, вернуться в обед, потом вечером и ходить так изо дня в день, ждать и надеяться, засыпать только сквозь слезы и зачастую вот так же – в больнице, в неудобной позе, только чтобы была возможность прижаться щекой к его руке. Не каждую ночь, но она бы часто засыживалась.
Второго мужа ей хотелось зубами выгрызть из лап смерти и забытья. Хотя бы из принципа. Но и нет смысла скрывать – из чувств тоже.
– Конечно, нужно, – она снова кивнула с этой умиленной улыбкой. Питер заботится. О ней, о ее семье, о ее работе. Даже лежа в больнице после многочасового обморока все равно... Проявляет инициативу, ответственность. Ну, старается.
– Мне очень приятно, что ты заботишься, и я все это успею, – она кивнула и потянулась к тумбочке за его таблеткой. На нижней полке был оставлен черный пластиковый пакет с его одеждой, Клара мысленно записала себе задачу его унести, а потом распорядиться доставить Питеру сюда новый костюм. – Но я твоя жена, – улыбнулась очень довольная этим статусом, протягивая ему девайс, – Я забочусь о тебе точно так же. И так просто ты от меня не отделаешься.
Ухмыльнулась, снова поглаживая по щеке, по плечу, по руке. Дотрагиваться было важно. Это как медикамент – лечило и ободряло их обоих. Как и шутки.
– Вчера у тебя было еще больше посетителей.

Клара и не подумала занудствовать о том, что Питеру, наверное, не надо бы таращиться в экран так сразу после пробуждения и с сотрясением. Ей казалось, она догадывается о необходимости. И сегоня, сейчас, еле отойдя от долгого обморока, и вчера на работе Питер оставался родителем. Что бы там ни приключилось между ним и Джошем – еще и любящим родителем.
А тот, судя по разцарапанному лицу и тому, что знал, как произошел зрыв, тоже был возле ресторана. Конечно, Клара бы точно так же волновалась за Реджи в подобной ситуации. И ей тоже было бы неважно, что в таблетку глядеть вредно. Забота о ребенке отменяет все неудобства и противопоказания.
Лишним подтверждением ее догадки стало как раз то, что Питер скоро и закончил. Не стал никому звонить, просто удостоверился, наверное, что Джош жив и здоров. А там уж Клара сама даст всем знать, что Питер пришел в себя и во время дальнейших посещений с ним уже можно будет разговаривать. Но это потом. Как и осмотры медсестрами и врачами. Пока же он только ее, да еще и на некоторео время так беспомощен, она может его обнимать и тискать, сколько пожелает.
– Вот и правильно, – постаравшись не увлечься, в меру нежно поцеловала его в ответ и снова очень довольно улыбнулась, – Муж.
Она сжала его руку в ответ покрепче, но все еще очень осторожно и ласково.
– А то как же я без тебя, – это она произнесла уже даже без насмешки, просто мягко и проникновенно.
Понятно, что фраза скорее символическая. Справиться бы пришлось, и жить дальше, как-то продолжая "без него". После Оливера Клара тоже через какое-то время выправилась. Второй раз тоже пережила бы, но это было во много крат обиднее, что не состоялось что-то такое многообещающее, делающее ее такой счастливой. Ее слова были очень искренние.

Клару не тяготила тишина скорее всего потому, что она чаще всего понимала, чем ты вызвана. Даже не будучи психологом, как Орла. Нет, Клара просто была взрослым, неглупым человеком, кое-чего пережившим, внимательным. К тому же ей казалось, что она вообще как-то вот чувствует, понимает Питера даже без слов. Наверное, это лишний знак все о том же, о чем он молчал и о чем они держались сейчас за руки, хотя месяц назад обещали – никаких романтичных жестов. А теперь, этот месяц спустя, она всю ночь провела на тесном жестком стуле возле его кровати. И он в ответ обнимал и все не отпускал руку.
Клара смотрела не в стену, а вниз, на пальцы – свои и его. Ей казалось, она понимает, о чем он волнуется. Не хочет еще и еще раз подвергать ее всем сегодняшним переживаниями. Но психолог Питера будет прав, когда скажет, что надо наслаждаться тем, что есть, потому что это уже очень много. Они счастливы вместе и топтать это все собственными ногами, толком не зная, будет ли от этого хоть какая-то польза – довольно опрометчиво. Возможно, так логичнее, рациональнее, но ни логика, ни рациональность не имеют ни малейшего отношения к чувстам. Если что-то подобное повторится, Питеру будет гораздо хуже просыпаться одному, а Кларе будет хуже не спешить в больницу. Особенно теперь, после того, как она распробовала, как может быть с ним.
Может, им и не надо было шутить на том приеме, но с другой стороны, теперь Клара ни на что не променяла бы ни тех свиданий, начиная с тира, ни церемонии, ни брачной ночи, ни целого выходного дня, который они провели уже в общем доме и в статусе супругов. Ей слишком нравилось это, чтобы теперь отказываться.
Она вскинула голову, когда Питер задал вопрос.
– Да, были, оба, – кивнув, она очень тепло улыбнулась, – Джошуа приехал с тобой от ресторана, Нэйтан подоспел, как только ему дали знать. У Джоша только щека немного поцарапана, – Питер не интересовался, но Клара из родительской солидарности отчитывалась о мелкой травме ребенка, как будто возвращала его с активной прогулки.
Как будто говорили об общем.
– И они оба пробыли тут до самого вечера, до окончания часов посещения, – добавила еще с умиленной улыбкой, ну прада будто рассказывала об успехах сыновей за день и показывала трогательные первые рисунки, прицепленные на холодильник, – Заходили к тебе, чего-то рассказывали.

Она ни в коем случае не подарзумевала своим тоном, что скучает по активному ежедневному материнству, пеленкам, бутылочкам, детским садам и трехколесным велосипедам. Реджи получался очень славным, может, еще пока чуть застенчивым молодым человеком, но это скоро пройдет, на него отлично влияли и Кассий, и Джош. Даже Питер ему понравился, когда познакомились, но для того, чтобы принять замену настоящему отцу, требовалось время и возможность им двоим подольше общаться на выходных и каникулах. Пока Питер поправляется это как раз можно будет устроить. Для Реджи тоже ситуация новая – его мать ранее очень строго разграничивала свое общение с ним и своих кавалеров.
Клара просто говорила, искренне тронутая отношением сыновей к Питеру. Как бы ни складывалось их общение, какие бы тернии ни приходилось преодолевать, оба действительно просидели в больнице до вечера. А совсем без трудностей редко получается.
Так что Крала весьма оторопела, услышав вопрос Питера и отчетливо услышав в нем опасения. Да, конечно, это уже очень выходило за пределы того, о чем условились, когда решили продолжать шутку, но ведь и их чувства теперь выходили ровно настолько же далеко. Как показалось позавчера, их вполне устроило бы любить друг друга без взятия каких-либо дальнейших логических высот семейной жизни. Однако Клара к собственному удивлению не отмахнулась от вопроса сразу.
Вскинув брови, она недоверчиво улыбнулась. Нет, формально им ничто не мешает. Ни бюджет, ни здоровье, ни время, потому что раньше Питер работал в разъездах, а теперь осел в родных краях и вот, уже в какой-то мере остепенился.
– А что, ты думаешь, у нас не получится? – в голосе опять проскользнула добродушная насмешка, а подразумевалось, конечно, не только зачатие, но и все последующее, – Процесс заведения мне, например, очень понравился.
Она ласково усмехнулась и снова наклонилась поцеловать Питера.

Она все еще опиралась на постель, наклонившись к Питеру за поцелуем, после которого остранилась недалеко, просто потому что и правда едь хотелось побыть ближе, уж сколько того позволят его травмы и удобство больничной постели. Так он мог ее обнимать, а Клара – видеть его глаза совсем близко, когда он высказывал свое... Пожелание.
Опять дошутились.
Да, конечно, соглашение было деловое, но за последние два дня (хотя по сути, за весь последний месяц) они будто бы негласно его пересматривали, переписывали, а позавчера подписали, как положено, каждую страницу обновленного варианта. Пусть и началось все как деловое соглашение, но деловые партнеры не держатся так исступленно за руки, не ночуют в больничных палатах друг у друга и не смотрят так, как смотрели Клара с Питером.
В насмешке Клары была шутка, но в каждой шутке доля правды, тем более, есть учесть прецеденты, чем заканчиваются ее шутки с мужем. Мысль о ребенке не пугала. В предложении Питера было что-то правильное, даже лестное, ну и подтверждающее лишний раз их отношение друг к другу. Уже поженились, теперь хотели объединиться во что-то еще более прочное, в полноценную семью.
Клара с задумчивой улыбкой помолчала, прикасаясь ладонью к его лицу, поглаживая большим пальцем по щеке.
– Хорошо. Заведем, – она поцеловала мужа еще раз, потому что еще слишком недавно боялась, что совсем его потеряла, и уже очень соскучилась, – Когда все закончится, – имелась в виду вся суматоха в общем: и расследования, и дрязги в корпорации, и выборы, – Мы отдохнем и заведем ребенка.
Отпуск хоть какой-то будет нужен. Те же врачи будут рекомендовать, если планируют ребенка, то расслабиться, потому что стрессы мешают. Недели хватит, больше им и не надо.

Может быть, они еще забудут, передумают. Сядут поговорить об этом и договоряться до чего-нибудь, когда оба будут уже в том состоянии, в котором пребывали сейчас – Клара счастливая, что ее муж жив, Питер счастливый, что их шутливое признание в брачную ночь нашло такое вещественное и серьезное подтверждение.
Им обоим сейчас нужно было порадоваться, ощутить, что и будущее у них может быть не такое удручающее, умещающееся только в промежутки между попаданиями в больницу. Нужен был какой-то план, что-то вроде общего проекта. Например, да, идея ребенка, о котором они вместе будут заботится, с которым исправят ошибки. Клара-то тоже с годами стала мудрее все-таки, и если у Реджи отец появится сравнительно поздно, то его брат или сестра смогут в полной мере испытать всю заботу Питера – всю, на которую тот все-таки способен.
Джош ведь рассказывал, что попросту мало с ним виделся и так вот годы неожиданно ускользнули, пока отец и сын остались друг другу почти чужими людьми. Так что... Еще один ребенок был не такой плохой идеей. Но они ее еще обсудят, конечно.
Некоторое время Клара тоже молчала, задумчиво поглаживая Питера по плечу. Все еще очень важно было дотрагиваться, ощущать, что он здесь, рядом, живой, с ней.
– Питер, – позвала очень тихо, тоже опустив взгляд на пальцы и только когда краем глаза уловила, что он смотрит, сама подняла голову. Смотрела очень серьезно. Приоткрыла рот, но еще помедлила, вдыхая поглубже. Затем улыбнулась, совсем без насмешки, а как когда сдерживала слезы радости, – Я люблю тебя.
Ну правда, нельзя же им шутить постоянно. И когда озвучить то, что и так уже обоим понятно, если не сегодня.